1 июня отмечается Международный день защиты детей. Не секрет, что до двух революций 1917 года в Российской империи и, в частности, на Урале, активно использовался детский труд.
Не были исключением и изумрудные прииски, располагавшиеся в 65 верстах на северо-восток от города Екатеринбурга.
«ОРУДУЯ МАЛЕНЬКИМИ МОЛОТОЧКАМИ»
Первые сведения об использовании детского труда на Изумрудных копях Урала относятся к их аренде известным предпринимателем польско-литовского происхождения Альфонсом Поклевским-Козелл.
С 1878 года по 1881 годы на изумрудных приисках А.Ф. Поклевского-Козелл дети трудились на рудоразборке, орудуя маленькими молоточками, игравшими роль кайлы.
Для А.Ф. Поклевского-Козелл (впрочем, как и для любого тогдашнего предпринимателя) труд подростков был довольно выгодным: работу они выполняли за взрослого, а зарплату получали как дети.
К сожалению, более подробных сведений о детском труде на изумрудных приисках времен аренды А.Ф. Поклевского-Козелл не имеется.
ДУРНОЙ ПРИМЕР ЗАРАЗИТЕЛЕН
В 1899 году Изумрудные копи Урала становятся предметом субаренды международной англо-французской корпорации «Новая компания изумрудов».
С 1900 года «Новая компания изумрудов», по примеру Альфонса Фомича Поклевского-Козелл, стала активно использовать детский труд.
Если мужчины работали на концессионеров в разрезах и шахтах, а женщины выполняли подсобные работы, то мальчики-подростки в возрасте от 12 до 16 лет занимались сортировкой изумрудоносной породы.
Сначала подростки набирались на два года. Первый набор имел определенные льготы. Мальчики жили изолированно от дома, а потому концессионеры обеспечивали их буквально всем: питанием, жильем, постелью, бельем. Им даже шили одежду и обувь.
По окончанию работ подросткам выплатили наградные.
Впрочем, некоторые из детей так и остались без заработной платы. Например, подростки Семен Сухоруков и Осип Козырев работали на компанию в течение десяти месяцев, но расчета так и не получили…
«ИЗУМРУДОГЛОТАНИЕ»
Пионерами такого приискового явления как «изумрудоглотание» были взрослые. После его стали практиковать и дети.
Так управляющий Екатеринбургской гранильной фабрикой, горный инженер Василий Васильевич МОСТОВЕНКО в начале XX века вспоминал, как в рамках подготовки к Всемирной выставке в Париже 1900 года, из уральских минералов создавалась драгоценная карта Франции. На ней город Марсель был отмечен великолепным изумрудом, который он купил у мастера-гранильщика, а тот приобрел его у башкира, работавшего на Изумрудных копях:
«Сей башкир, видимо, украл камень, проглотив его, и носил в утробе пять суток; кристалл оказался настолько велик, что вторичное появление его на свет божий произошло при помощи доктора».
В 1903 году получил известность один из первых случаев «изумрудоглотания», произошедший с ребенком. Двенадцатилетний подросток М. Гришин, работая на сортировке породы, проглотил изумруд и был замечен надсмотрщиком. Мальчика поили водой, пока его не стало рвать. А затем весь день били палками по животу, пока камень не вышел естественным путем.
НА ОБОГАТИТЕЛЬНОЙ ФАБРИКЕ
Академик геологии Александр Евгеньевич ФЕРСМАН, посетивший Изумрудные копи Урала, в 1913 году писал («Самоцветы России», 1920, Петроград, стр. 52):
«Изумруд встречается отдельными кристаллами в сплошной массе слюдяного сланца, мягкого и жирного на ощупь. Его добыча не представляет собой больших затруднений, хотя в настоящее время и ведется главным образом боковыми ходами или из шахты или из старой открытой разработки.
Мягкий и мокрый сланец, содержащий изумруд, перевозится на прекрасную обогатительную фабрику, в особые барабаны, где сначала разламывается, тщательно отмывается от листочков слюды и поступает в большое помещение, в котором струя воды увлекает обломки породы на наклонные столы. Здесь мальчики-отборщики на глаз отбирают цветные камни, причем одна и та же партия осколков породы проходит перед глазами троих отборщиков и одного контролера.
В плотно завязанных холщевых или кожаных рукавицах, под контролем сидящего на возвышении француза, представителя компании, идет напряженная работа, и быстрым движением лопаточки цветной камень откидывается на середину, где он через отверстия стола падает в запломбированные жестянки.
Постоянный контроль не всегда достигает цели, и ловким движением лопаточки мальчик иногда подбрасывает замеченный им хороший камень, ловит его ртом и прячет за зубами или даже глотает».
СВОЕОБРАЗНЫЙ «СПОРТ»
Рассказ Александра Евгеньевича вполне может продолжить ученый и публицист Витольд Сигизмундович СЫРОКОМСКИЙ (очерк «Уральские изумруды», иллюстрированный журнал «Товарищ Терентий» № 25 от 27 июля 1924 года, стр. 23):
«Когда такая проделка обнаруживалась контролерами-французами, стоящими за каждым сортировочным столом, то она влекла за собой немедленное возмездие. Кроме нескольких пинков и подзатыльников, виновному вливали в рот добрую порцию касторки, строго следя за ним впредь до выхода камня естественным путем под влиянием лекарства.
Правда, иногда приходилось прибегать к хирургическому вмешательству. Но это не останавливало мальчишек.
Старожилы изумрудных копей рассказывали, что в свободное время, работавшие за разборочными столами ребятишки занимались своеобразным «спортом».
Группа из нескольких ребят усаживалась за столом, перебирая деревянными лопаточками нарезанную ломтиками картошку, а один из них ходил со здоровенным жгутом, изображая собой контролера.
Задача игры состояла в том, чтобы незаметным для контролера движением лопатки подбросить ломтик картошки и поймать его ртом. Если же «контролер» замечал передержку, то награждал неловкого хорошим ударом жгута»…
Его, в свою очередь, может дополнить Ф. ТАРХАНЕЕВ (очерк «Изумрудные истории», журнал «Уральский следопыт», № 2, май 1935 года):
«… А то роняли изумруд на пол и наступали подошвой башмака. А в подошве – дырка, как раз дыркой и наступали. При обыске они снимали башмак и весело трясли им в воздухе. А где изумруд? Изумруд к тому времени уж зажат между пальцами ног».
«Воровство в шахтах, как и на фабриках, несмотря на все меры, было весьма значительным, и мальчиков-отборщиков обычно через несколько месяцев сменяли» — сообщал А.Е. Ферсман.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
В 1913 году дневная заработная плата женщин и детей на уральских изумрудных копях составляла 60 копеек (по высшему разряду), 45 (по среднему) и 30 (по низшему). Питались рабочие приисков «на своих харчах». На Троицком прииске имелась промысловая лавка, которая снабжала припасами, как за наличные, так и в кредит. Правда, торговля была оптовой.
В том же 1913 году оптовые цены в лавке Троицкого изумрудного прииска были следующими. Ведро картофеля или два фунта рыбы (800 г) стоили 30 копеек. Ведро квашеной капусты, 100 штук яиц или фунт перца (400 г) – 60 копеек. Пуд ржаной муки (16 кг) стоил от 90 копеек до 1 рубля; пуд пшеницы или фунт чая низкого сорта – 1 рубль 20 копеек; пуд ячневой крупы – 2 рубля; пуд мяса – от 5 рублей 20 копеек до 5 рублей 60 копеек. Пуд сахара можно было купить за 6 рублей 80 копеек, а пуд коровьего масла – за 18 рублей.
В лавке продавались и другие товары. Так пуд сена или ведро уксуса можно было купить, заплатив 85 копеек.
Руководствуясь этими сведениями, несложно прикинуть, что мог купить в 1913 году юный работник изумрудных копей на свою заработную плату.
Источник: https://dzen.ru/media/urmin/iunye-glotateli-izumrudov-64780041d0939c3b2218e101
